Бременские музыканты сыграют «Камерное техно» (2021), Johannes von Buttlar...

​​Прочитал эссе Мартина Скорсезе, где тот (в какой уже раз?) сокрушается на тему того, что вот «в наши года-то трава была такая зеленая-зеленая, а еще я ее курить любил», а теперь вот уже нет автоматов с газировкой на выходе из метро, никто не штурмует парламент на танке, душевность и духовность ушла – осталась только коммерция. Интересно, что вышло это эссе чуть ли не на одной неделе с компиляцией старорежимной срани от Богомолова, однако реакции две эти штуки вызвали совершенно противоположные. Если Богомолова (впрочем, за дело) засрали, то вот Мартин снискал поддержку и одобрение – хотя говорят они примерно одни и те же (условно говоря) старорежимные вещи. То есть, что один, что второй не могут смириться с конвенциями наступившей новой реальности, где демаркация между «высоким» и «низким» давно стерлась, где как таковой «культуры» в старом понимании этого слова уже нет, а использованием слова «искусство» можно в секунду себя дискредитировать в обществе высокоинтеллектуальных гопников в дворах-колодцах на Дыбенко и не только в нем. Вообще, подобные эссе – это очень древнее и не менее бесполезное занятие, которым развлекают себя скучающие на подоконнике интеллектуалы уже больше ста лет. Писатели всю дорогу ругаются на издательства, что те выпускают книги, которые должны принести им деньги, а не РЕАЛЬНОЕ искусство; музыканты (или певцы Шарлот или властители Картман-трэпа Трилл Пиллы) вербально машутся ветками с лейблами, которые, сволочи такие, мешают РЕАЛЬНЫМ творцам делать РЕАЛЬНОЕ искусство; режиссеры же всегда ругали индустрию, которая потворствует низким запросам широких масс, в то время, как скучающим интеллектуалам на подоконнике остается лишь мысленно насиловать труп бедного Феллини. Подобный бесконечный гон на «тупые массы», что потребляют «тупое ...» от «тупых коммерсантов» и их «тупых алгоритмов» был, возможно, куда более обоснован, если бы существовал некий объективный показатель РЕАЛЬНОГО искусства, благодаря которому можно, используя некую волшебную формулу сказать, что фильм «Горько» – шедевр, а вот «Левиафан» – ... коня в последней инстанции. Пытаясь предложить ту самую удивительную формулу, с помощью которой мы, наконец, начнем ценить «правильные» фильмы, Скорсезе предлагает «кураторство». Кураторство, которое описал, как самое настоящее сарафанное радио. И если с сарафанным радио все предельно понятно – «тупые массы» будут рекомендовать «тупым массам» «тупые фильмы» и я абсолютно без понятия, каким образом другое название сарафанного радио может помочь решению такого сложного для Скорсезе вопроса. Что мешает мне, пользуясь своим авторитетом в кругу своих товарищей, прийти и сказать, что «Полицейский с Рублевки» круче заморских «Аэропланов»? https://telegra.ph/file/df2f0ce8a73f04c5005a8.jpg

Hexagram 31 (2021), Владимир Мартынов, Аркадий Пикунов, Сергей Полтавский, Пётр Ившин — позывные памятей. Весь жанр совместных импровизаций работает по схожей методике, и вещает он нам не о музыкантах или собственно музыке, а о нас самих, с какими неврозами это всё срезонирует. Каждому сложится своя история, благо музыка тут куда более изобразительная и оперирует не то, чтобы знакомыми штампами, но регулярно что-то напоминает, этим и цепляет, то Badalamenti, то Rabinovitch-Barakovsky, то Krauze. При этом это не работает как фон, сопровождалово или вообще «музыка для лифтов», опять же, это вполне самостоятельный текст, пусть и сопровождённый белибердой про 31-ю гексаграмму, он прямо заставляет себя слушать. Самое грустное место, это на 22-й минуте, когда звучит что-то мучительно похожее на то, что исполняли приезжие московские музыканты в одном из коротких эпизодов DAU, и оно вроде как складывается, и потом разваливается, и это последующее настойчивое стучание по клавишам, да и оно затихнет минуты через три. Музыка грустная и иногда трагическая.

После развала Советского Союза российское панк-движение, до этого пребывавшее в состоянии “глубоко андерграунда” и имевшее возможность пальцевать немногочисленными именами странных человеков (пусть среди этих имен и был начинающий свой хайп-поход за блевотой омских подворотен Егор Летов), получило возможность творить беспредел в практически промышленных масштабах. Начав свой рост в момент советской “перестройки”, российский панк после падения оков и вериг советской системы принялся плодить говнарей (и не очень) всех мастей и цветов с невероятной скоростью. Коллективов, взявших за основу желание играть абсолютно не-музыкальный ... в захудалых гаражах, накладывая поверх воющих от ахуя гитар нечто абсолютно невразумительное, ежедневно становилось все больше (Безусловно, “ГРОБ”, “Оргазм Нострадамуса”, “Король и Шут” и некоторые другие группы не подходят по описание выше, однако средняя температура по больнице показывала именно “...”, так что имею право). Однако оставалась одна существенная проблема: каким образом обо всех этих группах и их знаменательных и воодушевляющих композициях будет узнавать простой люд? Тем более, что выступления многих групп по советской инерции продолжали запрещать, афиши срывали, а сами музыканты дрочили гитары и барабаны в закрытых ДК перед небольшой группкой угаравших слушателей.  Ответ на этот вопрос нашел один из лидеров ослепительного, пусть и недолгого сияния российского панка Угол, который был солистом, автором песен и, вроде как, создателем культовой группы “Оргазм Нострадамуса”. Суть этого “ответа” была безумно проста: Угол (и не только он) со всех уголков (хы, каламбур) необъятной России собирал записи выступлений, клипы, мутные студийные зарисовки и прочий занимательный ..., который выплевывал перегревающийся от нагрузок панк-станок, компилировал все это в единый, бесконечный поток лютого музла, назвал это “Российский панк обстрел” и принялся выпускать это на кассетах, дабы человек, например, из Твери, смог услышать малоизвестную группу, которая рубилась где-то под Хабаровском.  Финальный результат, несмотря на все свои очевидные недостатки и зашкаливающий уровень героинового/алкогольного безумия является потрясающим артефактом ушедшей эпохи, которая в том виде и в том состоянии никогда не вернется. Потому что и времена изменились, и законы стали другие, да и свобода, как оказалось, особенно такая, никому особенно и не пригодилась. https://youtu.be/2Z8o3jfGJVc https://youtu.be/2Z8o3jfGJVc

C четверга в отечественном прокате можно посмотреть «Мертвеца» Джима Джармуша – главный фильм в карьере художника независимого кино, а по совместительству – лучшее переосмысление законов вестерна за всю его долголетнюю историю. «Мертвец», конечно, это и вестерн, и антивестерн одновременно: традиционный эпический дух здесь сдвинут в угоду психоделической и музыкальной природе повествования. По большей части, это то, как культуру фронтира видят андеграундные музыканты: и сам Джармуш, некогда принадлежавший к стану рок-исполнителей (и чуть было им не ставший в ущерб режиссуре), и Игги Поп, и блестящий Нил Янг – автор мощных импровизированных аккордов, которые задают гипнотический темп повествованию. Джармуш утверждал, что фильм о блужданиях Уильяма Блейка – наиболее сложный с точки зрения смысловых уровней, чем всё, что он снимал ранее. Здесь действительно произошёл неожиданный синтез стилей и настроений: и абсурдим индустриального мира, пожирающего первозданную красоту Америки, и мистическая поэзия, и причудливый юмор в самом кросс-культурном контакте между цивилизованным клерком и умудренным индейцем, который видит в Блейке и великого поэта, и одновременно – тупого бледнолицего. И это, конечно, американский фильм, чья философия и гравюрный черно-белый стиль целиком и полностью вдохновлены японским кинематографом – через Джармуша говорит Одзу и Мидзогути, как через витиеватый слог индейца говорят буддистские поиски нового начала после конца жизненного пути. Новинки https://seance.ru/wp-content/uploads/2017/07/vlcsnap-2017-07-30-20h57m20s873-500x268.png

Пока на Disney+ выходит трёхсерийная документалка Питера Джексона о The Beatles, мы вспомнили другого большого режиссёра, рассказывавшего о ливерпульской четвёрке – Мартина Скорсезе и его фильм «Джордж Харрисон: Жизнь в материальном мире». Скорсезе в первых полутора часах повествует о феномене успеха «Битлз»: как из школьных модников музыканты превратились в движущую музыкальную силу 60-х. Далее режиссёр переключается на биографию Харрисона – талантливого гитариста, незаменимого автора самых психоделичных треков группы, а также убежденного индуиста и мастера игры на ситаре – не просто же так Харрисон учился у индийского виртуоза Рави Шанкара. Вся эта история тщательно собрана из видеоархивов, сопровождена комментариями участников событий (включая Пола Маккартни и Ринго Старра) и подкреплена рассказами жены Харрисона – рассказами о самом умиротворенном и рассудительном члене коллектива (не будем забывать, что за каждым из «битлов» закреплено определённое темпераментное клеймо). Позднее Харрисон, подобно остальным участникам, ушел в самостоятельное творчество, сосредоточившись на рок-музыке с индийскими мотивами и, конечно, не забывал о духовном пути и постоянных практиках медитации. Главное, что Скорсезе в данном случае не только чувствует музыкальный драйв, грамотно владеет ритмом, но и сам предстаёт достаточно авторитетным источником – кто как не выходец из 60-х прекрасно знает культурную текстуру времени. И не жадничает насыщать свои художественные фильмы рок-ритмами эпохи всеобщей битломании. ЧтоПосмотреть https://avatars.mds.yandex.net/get-kino-vod-films-gallery/69336/884fa49287ca9d324e2b1b73c22f2152/280x178_2

​​Современная российская культура, если ее корректно называть так, начала свое формирование в период, когда все остальные, так называемые “национальные” культуры, наоборот, заканчивали свой бурный рост и принялись степенно стагнировать. Капитализм, войдя в полноправное свое владение действительностью, поставил этакий негласный запрет на что-то кардинально новое и обрек практически всех на бесконечное воспроизводство работающих сюжетов, сценариев и ходов, которые до этого замечательным образом работали. Меняются декорации, некоторые вольности и вводные данные, но сама по себе суть остается неизменно прежней. Пульт телевизора, возможность зрителя выбирать в интернете интересные проекты заставил культуру репродуцировать из раза в раз то, что уже было. И так называемые культуры оказались в ситуации, когда их главный “культурный капитал” — это нажитое за прошедшие столетия маркеры, приколы и идеи, которые можно аккуратно вставить в современное гомогенное варево. В обществе же, которое только-только вышло из лона мертворожденного плода сладких мечт о коммунизме не может и не могло быть какого-либо “культурного прошлого”, которое можно было бы успешно заново производить и поставить на поток. Советское прошлое до сих пор не проговорено и никому доселе непонятно, как к нему относиться и как относиться к “продуктам” (извините) культуры тех времен. Об имперском речи тем более не идет. Безусловно, есть некоторые вневременные артефакты в лице классической русской литературы, классической музыки и неловких киваний в сторону революционного советского кино, однако все это так и остается в рамках гордости за что-то давно ушедшее и никаких купонов в современном не приносящее. США, Европа и остальные “те”, на которых мы равняемся и с которыми мы сравниваем себя входили в капитализм постепенно, формируя свой узнаваемый культурный багаж, на котором сейчас благополучно едут. Россия же рухнула в капитализм абсолютно внезапно и, оказавшись посреди “купонной мясорубки”, как слепой машинист у...ась в первый попавшийся пит-стоп. И практически сразу начала копировать уже работающие сценарии и коды, ничего общего с “русскостью” не имеющие. У России нет “своей” поп-музыки со своими фишками и приколами, не-а. Самый популярный жанр — рэп. Ебаный трещоточный дрилл — и тот ...и. Популярное кино в России — это опять же история копирования с Голливуда, чего мы, к счастью, никогда и не скрывали.  Все художники, перформеры и т.д — в большинстве своем — продают западникам балалайку, водку и русские буквы, но не современную Россию.  Потому что современная Россия — это огромный, безликий, пересоленный винегрет всего и сразу, чего схватили и взяли, то и наше. Это не говорит о том, что Россия никогда теперь не найдет собственного лица, отнюдь.  Набирающие ход тенденции обращать внимание на братьев наших меньших-колонизированных (якутов, кавказцев, башкиров и т.д), пусть и воняет пресловутым высокомерным колонизаторским дрочем (посмотрите какие милые аборигены, вот они выдают), однако действительно имеют огромный потенциал стать серьезным высказыванием и манифесированием “нового” и самобытного посреди запутавшейся в вест-копировании России. Я надеюсь, что однажды наши музыканты начнут перерабатывать абсолютно неповторимый русскоязычный шансон, который обладает бронебойной энергетикой внутри своей герметичной мифологемы. Мне хочется верить, что перфоманс и художество на Руси однажды выйдет из замкнутого круга неловких подражаний и кивков в сторону Запада (глядите, какой тут ...) и начнет высказываться от и для жителей России без консьюмеристких попыток продать пародию на “русскость”. На данный момент говорить об именно “современной” российской культуре не приходится. Но свое и честное, как правило, всегда побеждало. Поэтому не вижу причин не верить в победу и в этот раз. https://telegra.ph/file/1579b2d0324275ac3e9ec.jpg

«Синий бархат» – первый фильм, который Линч снял в сотрудничестве с Анджело Бадаламенти. Их свёл, как водится, случай. Когда Изабелла Росселинни разучивала песню «Blue Velvet», выяснилось, что в местном клубе ей аккомпанируют не самые профессиональные музыканты – поэтому один из продюсеров, Фред С. Карузо, посоветовал своего друга Бадаламенти, с которым и актриса, и режиссёр уже здорово сработались. Вообще, музыка играет огромное значение для этого фильма. Дело не только в том, что песни периодически комментируют наполнение сцены – когда герои МакЛоклена и Лоры Дерн целуются, звучит «Mysteries Of Love», когда в сцене у Бена действие приобретает характер ночного кошмара, звучит «In Dreams», – а том особом мастерстве композитора, когда изображение и мелодия сливаются в особую текстуру, ландшафт, в котором приземлённую образность и небесные аккорды мысленно уже не рассоединить. Также через контраст звука и изображения Линч постоянно балансирует между сном и реальностью – как в той же сцене с «In Dreams», в которой исполнитель лишь имитирует пение под фонограмму, прижав ко рту лампу вместо микрофона – схожий (но ещё более усиливающий сновидческий эффект) принцип режиссёр применил в «Малхолланд Драйве», а бледнолицый Бен явно отчасти вдохновил Дэвида на создание такого же бледнолицего таинственного человека из «Шоссе в никуда». Разбор https://images.kinorium.com/movie/shot/83317/w1500_218990.jpg

Пистолет/Pistol Мама – анархия, папа – стакан разливного Лондон Прайда. Мини-сериал от Дэнни Бойла про британский панк-рок коллектив Sex Pistols. Я признаюсь, что про группу до этого знал приблизительно ничего, поэтому для меня это выглядело игровым документальным сериалом – дерзким, как сама группа (теперь-то я знаю). 1970-е, Лондон. Стив Джонс собирает музыкальную банду, которая не очень умела петь и играть, но хорошо умела в провокацию, и выплескивала всю злость поколения наружу. Сериал, как и группа, цепляет такой же анархической режиссурой, состаренным визуалом, где формат 4:3 возвращает в эпоху классических документалок, и классной игрой. До этого я знал из участников только Джонни Роттена и Сида Вишеса и оба сыграны с той же энергией безумия и безумной энергией, которой жили сами музыканты. Менеджера группы играет Томас Сэнгстер, и он всё также выглядит на пятнадцать, как и пятнадцать лет назад (продолжаем наблюдение). «Пистолет» не самое вдумчивое шоу, часть героев так и не раскрылось, многие мотивы выглядят поверхностными, но про такую группу этого не хочется. А хочется драйва, ора, панка, пива, чтобы всё, что внутри выходило и уходило. Всё это есть. 7.0/10. Немного печально-иронично, что одна из самых популярных песен Sex Pistols – God Save The Queen.

У Джона Уильямса теперь 54 номинации на премию «Оскар». Это рекорд, который непонятно, когда другие музыканты побьют. Свою очередную номинацию он получил за нового «Индиану Джонса».