Идентичность (2021) ЧТО Ретро драма Ребекки Холл (первая режиссерская работа...

​​«Топи: Хонтология» Есть такой термин «хонтология», который ввел Жак Деррида. Использовал он его, дабы описать состояние призрака, который одновременно «существует» и «не существует». Российский историк и философ Александр Эткинд в свою очередь в книге «Кривое горе» использовал этот термин, дабы сформулировать ощущение людей, что встречали родственников, вернувшихся из «ГУЛАГа» и других трудовых/концентрационных советских лагерей. Сыновья могли годами ждать своих отцов, лелеять мечту о встрече, представлять себе, как прямо на перроне увидят своего отца, подбегут и крепко прижмут к себе. Однако при встрече практически все сталкивались с не-формулируемым ощущением, будто перед ними совершенно не тот человек, которого они ждали. С потерянным взглядом, с иными повадками и манерами, с этакой полупрозрачной идентичностью – перед ними был призрак, который еще не стал призраком, но уже и не является живым человеком. Что-то между. «Топи» с нескрываемым удовольствием заигрывают с тематикой трудовых лагерей. В центре этих «заигрываний» высится крест Соловков – одной из самых страшных точек на карте времен репрессий, и того самого лагеря, который долгое время был напечатан на купюрах 500 руб. (если присмотреться, то можно было увидеть крышу того самого лагеря, где несчетное количество людей умерло «голой» смертью). Раз за разом в сериале упоминаются репрессии, вспоминаются Соловки, благодаря чему появление призраков и воскрешение некоторых персонажей приобретают неожиданные смыслы, которые не ожидаешь увидеть в сериале от барда творческой интеллигенции Глуховского, сделавшего сериал для только-только становящегося на ноги Кинопоиска. Учитывая, что деревня Топи являет собой своеобразную проекцию захламленного сознания опостылевшего самому себе жителя мегаполиса – наличие хонтологических мотивов, которыми буквально пронизан сериал является вполне себе объяснимым и понятным явлением. Топи приобретают значение этакого незакрытого гештальта у современного россиянина, что вынужден существовать в культуре – и, по сути, быть ее отражением – где тема репрессий, несмотря на довольно большой пройденный срок по-прежнему является кровоточащей раной, которую врачевать никто не собирается. В таком контексте многочисленные «возрождения» мертвых персонажей в Топях, которые находятся в эпицентре кровавой воронки репрессий и страха – явления, если не очевидные, то вполне логичные. https://telegra.ph/file/afbb3635a64a56c9b31e7.jpg

27 мая якутский мистический триллер «Иччи» выйдет в прокат. Это история о семье фермеров, которую начинают одолевать призраки прошлого. Читаем текст Евы Иваниловой, где рассказывается, как вообще в Якутии зародился кинематограф, как через фильмы ужасов устанавливалась местная идентичность и какова роль звука и слова в этом самобытном кинематографе: http://s.kinoart.ru/cd2r

Happy together (1997), Wong Kar Wai — ни счастливы, ни вместе. Рубрика «Мы вам писали», добавить можно одно наблюдение, методология наше всё. Да, метафоры все вполне прозрачные, всё утечёт с водой, рано ли, поздно ли; маяк на «конце света», идентичность, уход от любовника-Британии к отцу-Китаю, Тайвань подмигивает издалека, все грустят. Сбоит только в самом конце, когда Danny Chung орёт Happy Together, — ну, для сарказма и комментария слишком толсто, а для танцев со слезами на глазах слишком мало слёз. И ведь всё это после танго на кухне, после плача на диктофон, это ли твой настоящий комментарий, дорогой Вонг, дорогой Кар, дорогой Вай? Ну и да, закадр убивает, ну хотя бы не полностью повторяет происходящее на экране, и то хлеб. Все драмы, все расставания, все слёзы, вся любовь — всё смоется, как кровь на мясобойне, как водопад, это всё только тени на прикроватной лампе.

​​Сравнительно недавно на Нетфликсе вышел небольшой псевдо-док-сериал “Как стать тираном” — в нем на примере жизненного пути различных диктаторов рассказывают, собственно, как стать диктатором. В целом, этот проект был бы практически полностью неинтересной шелухой, которую стоит смотреть только странноватым комнатным нон-конформистам с раздельным домашним холодильником, если бы не один забавный прикол. Стартовав, “Как стать тираном” практически незаметно (для топов Нетфликса) прошагал по передовым странам Западной Европы, оставшись странноватым проектом черт возьми для кого предназначенным. Однако, в странах, которые так или иначе сталкивались с советской диктатурой — косвенно или непосредственно — “Как стать тираном” сразу влетел в топ, где по-прежнему благостно находится. “Как стать тираном” находится в пятерке самых просматриваемых в России, в топ-10 в Словакии, долго висел у Чехии, до сих пор в топе у Украины. Практически на сто процентов уверен, что если бы Нетфликс был у условной Беларуси, Армении, стран бывшего Советского блока — и там бы проект стал локальным хитом. Интересно также, что, несмотря на сравнительную популярность о “Как стать тираном” практически ничего не пишут и не говорят. То есть, этот проект остается этаким молчаливым развлечением, чуть ли не личным/интимным, о котором говорить особенно не хочется. Очевидно, что интерес вокруг сериала зиждется на национальных травмах, которые страны, страдавшие от советской диктатуры практически никак не прорабатывают и не проговаривают, наоборот, всячески пестуют выгребную яму боли и потерь, пытаясь выстроить национальную самоидентичность на парадоксальных и противоречивых трактовках боли. Трактовки эти, как правило, спускаются сверху и человеку, живущему в стране ничего не остается, как начать топить себя в перфомативности, объясняя разнородные теории так, как ему это будет более удобно. “Как стать тираном” рассказывает не только о советской тирании, отнюдь. Там говорят и о Гитлере, о Муссолини и прочих лысеющих мужичках со странными взглядами на окружающую действительность. Однако в западных странах (в большинстве) проект не произвел никакого эффекта/резонанса, не вызвал интереса. Все благодаря существующим институциям по работе с прошлым и работе с национальными травмами. За счет того, что условная Германия, Франция, Япония и др. на протяжении долгого времени, скачкообразно, спотыкаясь и запинаясь, но все таки шли к проговорке и закрытию внутренних национальных гештальтов, не позволяющих всецело ощутить себя нацией. Скрупулезно и дотошно выкорчевывали (или ретушировали) травму из кода нации. Ясно, что это дело крайне долгое, муторное и полностью неловкость и травматичность от идентификации себя с нацией, что терпела и принимала Сталина/Гитлера/Муссолини — уйдет только после того, как умрет несколько поколений. Важно то, что этот процесс запущен. А в России, увы, проговаривать историю репрессий, диктатуры никто не хочет. И не может. Вот и смотрим мы “Как стать тираном”. Хоть проект и унылое .... https://telegra.ph/file/a08385dabd1c65386ef69.jpg

Le Magnifique (1973), Philippe de Broca — кладбище великолепия. Раз уж пишут про связь «На посту» с Великолепным, то грех не посмотреть, театр экспрессивного мастерства и переигрывания. Весь этот слэпстик Лесли Нильсена уже давно был написан и снят, только это же Франция, всё с подвыподвертом; так и тут второй слой и вообще модная и социология и феноменология и постмодернизм, oh la la! Неплохой повод помянуть Бельмондо, конечно, вот же человек прямо жил и расцветал в кадре, ну или наоборот, кадр в нём, и жизнерадостная идиотия, и жизнерадостная обыдёнщина, всё к лицу, quelle audace! Опять же, текст пишет сам себя, хороший троп, пусть здесь это и трансляция мужского взгляда, и в слое реальности тоже; деконструкция супершпионского жанра, который принесёт больше плодов не сам по себе, а как именно предмет деконструкции. Это как в России принято говорить о «засильи голливудских боевиков», которых, строго говоря, не так уж и много вообще, жанр появился и выцвел быстро, но благодаря обстоятельствам и травмам конец восьмидесятых с фильмами непервых категорий, не всегда даже и голливудскими, отложился наиболее глубоко; это как если бы внезапно в Китае начали говорить о засилии советских перестроечных боевиков и отстраивать свою кинематографическую идентичность на своей духовности и инаковости; но раз уж этот конструкт памяти существует, то с ним надо жить. Так и за двадцать лет до России, в Европе препарируют, деконструируют и пародируют уже супершпионов и добавляют не духовности но романтики, метакомментария и напускают пре-постмодернистской атмосферки, герой всё равно пишет свой текст сам, видите ли. Но и его текст тоже написан, и он существует, как и придуманный им персонаж Bob Saint-Clar, чтобы продаваться миллионами (7-е место по кассовым сборам в 1973), прямо как воспоминания Simple Rick в вафлях, quel panache!

В российском кинематографе есть разного рода "смысловые/темовые" лакуны разной степени ширины, глубины и отрицания в необходимости вообще что-то на эти пресловутые темы говорить. Их достаточно солидное количество, которое продолжает расти под напором безумных законодательных запретов и ограничений. Однако даже среди пёстрого ряда (само) запретов особенно сильно зияют пропасти тем, выстроенных вокруг "национализма/русскости" во всех их проявлениях. Российское кино отчаянно игнорирует тему Чечни, которая, безусловно, является одним из камней преткновения "этнического/нац вопроса". Российское кино не менее отчаянно избегает “правых” тем, а в особенности - их радикальных проявлений в виде разномастных экстремистских (и не очень) движений, которые в определенный период современной российской истории значительно деформировали социально-культурный ландшафт российского общества. То есть, на улицах реально шла "серая война" между скинами и антифа - для тех, кто жил на окраинах Москвы/Питера в те времена не нужно и рассказывать про ребят с травматами, ждущих черных у падиков, группу Боровикова, взрыв на Черкизовском рынке и т.д. Все это было и влияло на самоощущение и восприятие действительности множества людей. Однако, на данный момент, и вряд ли, в ближайшем будущем мы увидим на экранах любую попытку - плохую/хорошую, пропагандистскую/честную работу на эти темы. В этом плане “Россия 88”, будучи, на самом деле, убого слепленной на коленке работой является чуть ли не феноменом. Российское кино никак не трогает “внутренние национальные” темы, ввиду того, что само российское общество находится в состоянии расколотом. Идентичность выстраивается на базисе истории и консенсуса относительно происходящего в прошлом. История России - макабрическое бельмо, ... пойми как слепленное. Соответственно, выстраивать некоторую логическую, генеалогическую, историческую цепочку, в которой есть четкое понимание, кто ты, с кем себя отождевстляешь и кого наследуешь — невозможно. А когда нет вообще никакого понимания относительно существующего нац.вопроса, а, тем более, нет видимых способов его решения — возникает оголтелая нетерпимость к любым проявлениям попыток найти какой-либо ответ/дерзновениям понять, как и почему мы оказались в ситуации, где миграционная политика раздражает всех, однако говорить об этом вслух становится все более неловко и неприятно? Почему правых, вроде бы, становится больше, но с другой стороны молчать об этом стало как бы общепринятой общественной политикой сохранения нравственной чистоты и тишины? Кого вообще можно сейчас называть “правыми”, каким образом они вообще действуют и чем отличаются от поколения страших братьев, что лупили на рынках неправильных черных? С каких пор ...тяи из группы Позднякова вдруг стали “правыми” и что вообще они отстаивают, кроме своего гражданского права на оголтелый рессентимент ко всему окружающему? Недавно кинокритическое “сообщество” (черт его знает, как это назвать) в едином порыве печали и расстройства форсили текст о том, что мы вот-вот лишимся всякой возможности наблюдать на экранах “реальную Россию”, а вместо этого нам будут подсовывать фантасмагорическое зазеркалье — и я вместе с ними расстроился. Пока не вспомнил, что в России давным давно уже запустился процесс отстранения от “реальной России” на экране, а мы попросту этот момент про...и. Я не говорю о том, что кино должно отвечать на все те вопросы, которые я задал в тексте, нет. Не должны отстаивать левую повестку или симпатизировать правой. Кино, как и любой другой вид искусства, ничего никому не должно. Но кино запросто может быть лакмусом допустимого — по ширине дискуссии, поднятию тем и вопросов в кино (и других видах искусства) можно понять состояние общества, его здоровость. Сейчас есть полное ощущение того, что все пошло как-то не так, как хотелось бы. И это не грустно и не весело. Это печально. https://youtu.be/62xlCTEaMMM https://youtu.be/62xlCTEaMMM

Гори ваша гендерная идентичность синим пламенем Согласимся с западной критикой. Новая версия стивенкинговской «Воспламеняющей взглядом» оказалась не огнем, а угольками. Привлекает разве что саундтрек от маэстро Джона Карпентера и его сына, но эти ребята сейчас чуть ли не в каждом втором хорроре задействованы, так что и это не повод разжигать интерес к слабому ремейку. В остальном же кино напоминает нарезку сцен из недорого сериала, в котором одно клише другим погоняет. Причем памятных среди этих сцен ноль. Вернее, только одна. В ней героиня поджаривает взглядом агрессивную кошку. А папа (Зак Эфрон) решает, что животное надо достойно похоронить. И приговаривает: «Пусть ей будет лучше… или ему… или им». В общем, Голливуд официально разрешил даже мертвым животным самим определять свой пол. Осталось научиться снимать грамотные экранизации Стивена Кинга. А то на каждое бодрое «Оно» приходится по десять печальных поджигательниц. Оценка: 4/10 https://film-book.com/wp-content/uploads/2022/05/Ryan-Kiera-Armstrong-Zac-Efron-Firestarter-01-700x400-1.jpg

Wolf (2021), Nathalie Biancheri — Лобстер. Начало. Ок, если и не приквел Лантимоса, то уж точно в той же вселенной; только там фокус был мэтчинге, тут на репаративной терапии; ещё раз про любовь, и если арка Colin Farrell обрубается в точке, нужной нам для вопроса, как это он дошёл до точки такой, то молодой волк George MacKay удаляется в лес, как и собирался. Хай-концепты, конечно, удобно критиковать за — да, концептуальность и мозглячество, театральность и надуманность; мне всё не везёт на такое и достаются какие-то экземпляры эмоциональные. Конечно, собственно в кино эти упражнения переходят нечасто, тут вот монтажом и крупными планами лиц и мышц и прочих деталей тела; жалко, что лицо Lily-Rose Depp по большей части прикрыто чёлкой, а лицо George MacKay мало что выражает, что он наверняка воспринимает как актёрскую находку, жалко только что в сцене с реальным волком это нехитрое соревнование побеждает собственно волк, там как раз с мимикой всё в порядке — ну и что, есть дохера вроде важных режиссёров с вроде нечеловечески важными фильмами (и тоже со словом «волк» в названии), которые выглядят совсем как телеспектакли в лучшем случае. Так вот, несмотря на недоуменные комментарии на imdb, тут метафора вполне простая, гендерная идентичность и конверсионная терапия; методы доктора Манна (нам это должно о чём-то говорить даже) целиком взяты из соответствующих теорий, техник и процедур; да и сами пациенты по сути манифестируют себя так же, как и репрессированные ЛГБТИК+, даже критика собственного тела за несоответствие собственному ощущению, агрессия, срывы, адаптация. Так что если Лантимос переходит универсальностью на вселенский уровень, то Biancheri обходится иллюстративным материалом, который заканчивается примерно ничем, несмотря на главное откровение дочки Деппа за минуту до титров; и жаль, что режиссёрка-сценаристка скипует этот удар и волк таки сбегает, а ведь такие возможности открывались, о. Вдобавок сама идея привлечь внимание к трудностям гендерной идентичности немножко опрокидывается выбранным методом: да, давайте абсурдизируем конверсионную терапию метафорой зверей; но сама эта метафора абсурдизирует сам вопрос этой самой гендерной идентичности и является насмешкой над ней, ещё более жестокой чем издевательства доктора Манна (да что ж такое), потому что наверное и не подразумевалась. А так да, Olivia Colman сказала же в Лобстере предельно ясно: you need to choose a companion that is a similar type of animal to you. A wolf and a penguin could never live together, nor could a camel and hippopotamus. That would be absurd. К слову о трансгендерах, The Matrix Resurrections (2021), Lana Wachowski — в любой непонятной ситуации иди мета. Сама режиссерка немало вещала о репрезентации трансгендеров на протяжении всех частей Матрицы, ну это, кстати, вполне инструментализировано: в Матрице ты можешь быть и оказаться кем тебе хочется, в модных очках и латексе, все интересно накрашены и подстрижены, хоть прямиком на сегодняшний Цюрипрайд — но, как и в её собственном случае, половая и гендерная идентификация оказывается наименее интересной частью истории; по идее за это и боремся. Тем не менее это и вправду наиболее вменяемая из всех четырёх Матриц, деконструкция собственного нарратива, превращение в штамп и проживание этого штампа — было бы самым разумным отдать скрипт Мишелю Гондри, но наша вселенная не идеальна, тем и хороша. Конечно, это всё про полезность психотерапии, важность осмысления и присвоения произошедшего, прошлого, чтобы примириться с реальностью и начать что-то делать: так и в конце Нео и Тринити ебашат архитектора как родительскую фигуру (а кстати и вправду, за все 4 фильма мы так и не узнали, откуда они все появились и кто их всех родил), но потом, как и всем проходящим психотерапию, остаётся отцепиться от прошлого, оглянуться вокруг, понять, что можно и что не можно сделать и жить с этим всем дальше. И да, это первая и единственная Матрица про любовь, что движет солнце и светила; как завещала Литвинова, главное слово это любовь, а ради любви возвращаются даже мёртвые.

«Человек-муравей и Оса: Квантомания» — действительно один из худших фильмов Marvel Учитывая низкую планку четвёртой фазы киновселенной, это даже не удивляет. Но если раньше лояльная аудитория все равно приносила франшизе приемлемую (хоть уже и ни разу не фантастическую) кассу, то рекордное падение сборов «Муравья» на второй уик-энд наверняка заставит Кевина Файги задуматься о сокращении темпов производства. Его компания давно берет количеством, повсеместно потеряв в качестве, и «Квантомания» — показательный случай проигрышности этой стратегии, двухчасовой тизер будущих проектов Marvel и просто недоделанное по всем фронтам, концептуально сломанное кино. Начало очередного витка франшизы обещало тон посерьезней, но, как говорится, опять на те же грабли. Сценарист «Рика и морти» населил квантовый мир разношерстным народом, живущим под гнетом Канга Завоевателя — например, старомодной воительницей, чёрным телепатом, говорящим желе и человеком-брокколи. Столкновение с этими комическими персонажами, будто прибывшими из «Тора» Тайки Вайтити (и ровно так же в третьем акте устраивающими революцию!), рождает изрядное количество раздражающе инфантильного юмора, который плохо уживается с театральной серьезностью Канга и масштабом угрозы, идущей от него. Собственно, основная задача фильма — ввести заменителя Таноса, нового главного антагониста франшизы, легко и бесстрастно уничтожающего целые миры. Джонатан Мэйджерс в этой роли достаточно эффектен — харизма, вкрадчивый голос и холодная мимика (это совсем не тот герой, что в «Локи») даже приковывают к экрану в сцене полноценного первого появления персонажа. Актёр как может старается выжать максимум из материала, с которым приходится работать, однако недосказанность и неровность текста берут верх: пафосные монологи Канга будут понятны только фанатам комиксов, а раскрытие его реальных способностей и мотивации оставили на потом. Более того, завоевателю миров приходится напрягаться, чтобы одолеть в рукопашке одного из самых хилых Мстителей или противостоять куче огромных муравьев, что делает образ Канга странным и непоследовательным. С одной стороны, угроза мультивселенной, с другой — как будто (если вспомнить концовку) негодяй на один фильм. Оправдать самоценность этого филлера могла бы цельная и запоминающаяся идентичность квантового мира, который со слов является уникальным местом, где время работает иначе. Однако только со слов: визуально это все тот же эклектичный ретро-футуризм «Стражей галактики», причём без каких-либо концептуальных особенностей (а сколько было пространства для фантазии!). О качестве спецэффектов нечего и говорить. Пускай, в «Квантомании» имеются неплохие моменты и любопытные флешбеки с Мэйджерсом и Пфайфер, в целом, кажется, будто посмотрел что-то с телеканала Бибигон. Сложно забыть худшую арку в истории Marvel — возвращение старого персонажа в виде кринжовой летающей головы. Злодей становится добрым на одну сцену после нравоучений дочки Человека-муравья, которая буквально перевоспитывает его фразой «it’s never too late to stop being a dick». Знаете, видя такое, ожидания насчёт следующих проектов франшизы скукоживаются до размеров элементарных частиц. Новинки https://cdn.vox-cdn.com/thumbor/e2UBCqKxJNIse9n_JXYoZkEgwow=/0x0:5568x3712/1200x800/filters:focal(2339x1411:3229x2301)/cdn.vox-cdn.com/uploads/chorus_image/image/72001873/DBY_08940_R.0.jpg