Неприятный кульбит к завершению года – умер канадский режиссёр Жан-Марк Валле...

Ровно 4 года назад прямо в эту же пору мы с замиранием сердца смотрели в онгоинге аниме про фигурное катание Yuri on Ice (олды помнят, как мы лайвбложили свой ор на канал). Смотрели с азартом, как настоящий спорт, в ночи разбуди и я смогу объяснить, почему Казахстан несправедливо засудили! С тех пор и ждем вестей о 2 сезоне. Его все еще нет, но студия собирается выпускать полнометражку про молодость одного из главных героев - российского фигуриста Виктора Никифорова. Все собирается и собирается... И вот наконец выкатили к ней тизер (сразу скажу, что он не новый - его показывали в прошлом году в Японии перед кинопоказами аниме-сериала, но в сеть не выкладывали). Точной даты выхода полнометражки все еще нет, но хотя бы радует, что процесс сдвинулся с мертвой точки. И любопытно, что судя по этому отрывку, аниматорам надоело вручную прорисовывать все эти кульбиты и тройные тулупы и они решили прибегнуть к помощи 3D. Посмотрим, насколько будет удачно, тридэшные вставки в традиционной анимации всегда вызывают споры. https://youtu.be/8Mk4Uykq5I8

Стопка продлёнки Arkansas (2020), Clark Duke — мы видели Тарантино. Все разговаривают, иногда проявляют насилие. Там хорошие диалоги всю дорогу, и Eden Brolin трогает за сердце, ну и видно, что все старались. When evening falls on Bucharest or Metabolism (2013), Corneliu Porumboiu — мы видели Бергмана. Неприятный режиссёр ...ывается, врёт и ревнует, все разговаривают. Но поставлено всё, аж оторопь берёт, особенно проезды в машине, идеально синхронизированные с диалогами. Kreuzweg (2014), Dietrich Brüggemann — религиозный фундаментализм без терактов. Все разговаривают, и вообще это экранизация хай-концепта, но Lea van Acken выглядит типической моделью Кранаха-старшего, что аж оторопь берёт, что бы она там не говорила про боженьку и грехи. Tesla (2020), Michael Almereyda — все разговаривают, но зато иногда с фотообоями или просто проекциями на заднике, кино же это очень всё-таки просто, если отвлечься от экспликаций, объяснялова и протоколирования.

​​Интересно, что если абстрагироваться от более приземленной и поверхностной хоррор-составляющей, которая, безусловно, в “Иччи” поставлена удивительно — ориентируясь на среднюю температуру по больнице российских хорроров — хорошо; то можно нарыть, возможно, главную пугающий элемент “Иччи” — леденящий и парализующий страх Другого.  Если что-то и объединяет все хоррор-фильмы, выстроенные вокруг эстетики фольклора, народных традиций, локально-культурных эпосов/сказаний, то это страх перед глобальным, большим миром, который является самой большой угрозой самости и уникальности маленьких народностей. Маленькие народцы с их устоявшимся бытом, привычной рутиной, вековыми традициями, обрядами и верованиями символизируют собой типичного “маленького человека”, которого можно обнаружить в практически в любой культуре. Никто не хочет быть маленьким человеком, но при этом каждый себя им время от времени ощущает. И когда ты чувствуешь себя маленьким, все большое, сильное и могущественное представляет опасность.  Разномастные маркетологи, промоутеры, сммщики и прочие персоналии с неопределенной квалификацией и размытыми профессиональными обязанностями, продвигая “Иччи”, крайне часто сравнивали работу Костаса Манааса с фильмами Ари Астера. Мол, это же примерно одно и то же. Типа тот же концепт фольклора, тот же непознаваемый, вязкий, неприятный страх перед Другим и все в этом духе. И цель подобных сравнений очевидна — завлечь чуть большее количество зрителей в кинотеатры (если смотреть на сборы, то становится понятно, что подобная стратегия была провальной). Другое дело, что сравнивать фильмы Ари Астера с “Иччи” — спекуляция на экзистенциальном страхе Костаса и тысяч якутских жителей, радеющих за сохранение неповторимости собственной культуры. Ари Астер, несмотря на свой безусловный режиссерский скилл, — коммерс-эксплуататор, использующий культуры других народностей (к которым он не имеет никакого отношения. к-мон он типичный яппи из Нью-Йорка) для создания своего определенного, хорошо продающегося образа этих самых народностей и их культуры. Внутреннего нерва в условном “Солнцестоянии” нет и в помине, потому что Ари Астеру плевать на весь этот фольклор и сохранение локальных традиций и обрядов. Он снял фильм, заработал и пошел пить латте — за что ему респект, мужик вполне честный продажник. Только вот “Иччи” является особенной и очень личной работой, оголяющей помимо нежной любви к собственной родине со всеми ее традициями и эстетикой, еще и страх смерти всего этого. https://telegra.ph/file/bc83009159b8537596498.jpg

Стивен Содерберг каждый год снимает минимум по одному фильму. В подобном режиме автопилота многие зрители уже и не вспомнят его последних работ — слишком уж Содерберг озабочен своими экспериментальными квестами, которые он проворачивает из фильма в фильм. Но вышедший в июле «Без резких движений» — захватывающий триллер о поиске секретного документа, действительно стоит признать важным, искусным и достойным внимания проектом режиссера-многостаночника. Это и фильм-ограбление, это и заправской нуар в традициях 40-х — с многослойной и хитроумной структурой сценария, и мощный исторический документ, где главные герои — не только бандиты-грабители и мафиози, а сам Детройт в его промышленном угаре середины 50-х. Сюжет всегда опережает зрителя, сценарные кульбиты становятся все запутанней, а актёрский состав — блестящий перформанс с Бенисио Дель Торо и Доном Чидлом в роли старомодных гангстеров, делает этот нуар работой божественной механики, сильным взаимодействием всех творческих департаментов. Вплоть до оператора, которым по привычке оказался сам Содерберг. На этот раз в качестве эксперимента он придал изображению анаморфотный эффект, вытянув края картинки по вертикали — странный, но достаточно экзотический приём для домашнего просмотра. Впрочем, все в фильме подводит к ощущению лёгкой ретроманской экзотики — от темпов повествования до лёгкого джазового звучания в саундтреке. Этот изящный и продуманный до мелочей нуар — одна из наиболее приятных неожиданностей текущего года. Советуем не проходить мимо. Новинки https://images11.esquire.ru/upload/img_cache/ca0/ca0f69fb8fefa36817cb7237fdf62e6a_ce_2304x1438x368x0_cropped_960x600.jpg

С опозданием расскажем о «Не дыши 2» – сиквеле клаустрофобного хоррора о горе-грабителях и боеспособном слепом старике, который даёт отпор домушникам. И то, почему фильм, по большей части, не работает: – Авторы странным образом расставили акценты, превратив ветерана в положительного героя, а новых гостей – в безусловных злодеев. Первый фильм, снятый Федерико Альваресом, сохранял интригу, релятивистский компонент, не позволяя нам окончательно разобраться – за кого здесь болеть, а кому желать смерти. В сиквеле же всё стало кристально ясно – с опостылевшей дихотомией добра и зла. – Надуманные сюжетные кульбиты, выстреливающие уж больно ожидаемо – с возможностью предугадать вплоть до минуты. Ясное дело, что цвет пряди девчонки, с которой живёт старик, окажется своеобразным чеховским ружьём и даст залп в нужный момент. Но сценарист превращает наиболее интересные для сюжета тропы в скучный функционал для зрительской встряски. – По части встряски, конечно, у фильма возможности оказались побогаче: есть сравнительно удачные приёмы, включая классный однокадровый проезд по дому (даже Любецки и Иньярриту, возможно, взглянули бы на эту сцену с лёгкой ревностью), изобретательные выверты с насилием, будь то заклеивание органов дыхания или причудливая комбинация в подвале: девочка плюс вода и плюс электричество. – Неуместный трюк со вскрытием некоторых карт и усложнением сюжета: тут и родители-наркоманы, и похитители человеческих органов, да и вообще – концовка, которая из напряжённого триллера превращается в эксплотейшн какой-то хилой закалки: действия героев, членовредительство, мизансцены – всё доведено до жанровой механики, впрочем, как и подобает сиквелу когда-то выстрелившего фильма. Новинки https://kinofilmpro.ru/wp-content/uploads/2021/01/dont-breathe-2015.jpg

Перед премьерой х/ф «Хороший, плохой, коп» мы решили пройтись по самым успешным пунктам многострадальной карнахановской фильмографии: «Наркобарон». Фильм, после которого карьера режиссёра пошла в гору. Суровая, постоянно сгущающая краски, атмосфера, рваный монтаж, неожиданно мощная драматическая интрига, фактурные артисты (включая к тому моменту уже вышедшего в тираж Рэя Лиотту). Разумеется, Карнахан не был первопроходцем на этом поприще, и в некоторые моменты ему явно стоило сделать лицо попроще – но давайте признаем, что именно за это непростое лицо его и заметили. «Козырные тузы». Один из самых безумных боевиков нулевых, смешное, напористое, изобретательное и чертовски эффектное зрелище – от него достаточно быстро начинает рябить в глазах, но ты до самого финала продолжаешь просить добавки. Финал, кстати, до сих пор остаётся одним из самых изящных сюрпризов в карьере Карнахана. «Команда А». Единственный полноценный голливудский блокбастер Карнахана – разумеется, с треском провалившийся в прокате, но впоследствии собравший вокруг себя локальный (в микроскопических масштабах) культ. Смешные Купер (ещё до своего стремительного взлёта) и Копли (ещё до своего не менее стремительного падения), парящие танки, несколько выдающихся экшен-эпизодов, сумасшедший ритм – словом, очень жаль, что проект настигла столь печальная участь. «Схватка». Аскетичная драма в обёртке приключенческого триллера о полярниках, вынужденных отбиваться от компьютерных волков – в главной роли отменный Нисон, в сценарии царит удивительная гармония звериных акцентов и элегической интонации, вновь несколько неожиданных сюжетных кульбитов, вновь присутствует ударный финал; пожалуй, лучшее, что Карнахан когда-либо снимал. ЧтоПосмотреть https://images.kinorium.com/movie/shot/522247/w1500_48512936.jpg

В течение года мы старались рапортовать вам не только о достойных картинах, но и предупреждать о крупных фэйлах – теперь мы собрали список особо отличившихся. 10 худших фильмов года по мнению Cinema Critique: «Демоник». За творческой деградацией Нила Бломкампа до какого-то момента было даже интересно наблюдать, но в этом году он перешёл ту важную черту, за которой комедия небесталанного человека превращается в настоящую трагедию для зрителя. Пожалуй, единственный фильм в этом году, который можно назвать беспомощным по всем департаментам. «Ангел мести». Грошовая поделка, после которой можно ненароком потерять веру в современные боевики. Модельная Руби Роуз, снимающаяся вместе с Морганом Фриманом – чисто для проформы и рекламного привлечения, отвратительный экшн и уснувшие на стадии разработки сценаристы, а затем и монтажеры. Если вы мечтали о женской версии «Джона Уика», то лучше выбросьте эту мысль из головы. «Гуляй, Вася! Свидание на Бали». Сиквел к изначально пустоватой и плосковатой комедии исснимавшегося отечественного режиссёра вроде бы и так не обещал ничего хорошего – но съёмочная группа сумела превзойти все ожидания: полное впечатление, что люди, отправившись на Бали, снюхали львиную долю бюджета и на оставшиеся центы выдали эту хаотичную нарезку. «Пила: Спираль». Даррен Линн Боусман планировал что-то вроде переосмысления франшизы, но невольно породил комедийного монстра – убогую блэксплотейшн-версию, где тандем Криса Роса и Сэмюэла Л. Джексона похож на пародию в духе братьев Уайнас. В комедийности новой «Пилы» есть печальная спонтанность и непредвиденность. За это мы, конечно же, её не простим. «Мортал Комбат». Понятно, что от экранизации данной видеоигры глупо ждать шекспировского накала и инновационного экшена, но фильм сделан спустя рукава – не считая симпатичного пролога, фильм выглядит трэшево даже на уровне андерсоновского оригинала. И дело тут не в спецэффектах (хоть и они с учётом года выхода отнюдь не блещут), а в энергетике ленты; в её внутренностях словно бы покопался Сабзиро. «Время». Кинематограф Шьямалана уже не одно десятилетие ходит по лезвию ножа, а ещё вернее – он тщетно пытается догнать время, пичкая фильмы остросюжетными кульбитами и катарсическими финалами (они, если что, уже давно не в моде). В этот раз режиссёр довёл свой концепт до полной шизофрении: эксцентричный актёрский состав, которому нечего играть, неуклюжий монтаж и сбивчивый темп – «Время» позволило наблюдать как Шьямалан стареет в режиме онлайн. «Армия воров». Приквел к проблемной ленте Снайдера про зомби, на фоне которого его, Снайдера, и правда хочется записать в пантеон новых кинематографических богов. Вымученный юмор, убогая деконструкция жанра фильмов-ограблений, ряд конъюнктурных прогибов (оцените гендерный сдвиг в финале!). Вскрыв этот сейф, вы не обнаружите ничего ценного. «Псих-расчленитель». Стивен Костански создал сай-фай об инопланетном госте, детях и межгалактической коалиции. Все шло неплохо, учитывая набор референсов: и семейная фантастика Спилберга, и трэшевая запредельщина студии Troma, и эстетика с прямым рейсом в нахальные 90-ые. Но создатели напрягают все жилы, пытаясь выдавить дух старой школы; чуда не происходит, так как у них нет творческих ресурсов, и таланта – в первую очередь. «Родные». Фильм, который, безусловно, оценят все любители «Горько!» и «Самого лучшего дня» (в сценаристах – всё тот же Крыжовников). Такое славное продолжение отечественного психопатического трэша, только теперь с заходом в роуд-муви и Буруновым и Монеточкой в актёрском составе. Не спасает даже финал, в котором впервые начинает брезжить что-то живое. «Один дома». Современное осмысление рождественской франшизы, которое абортировало себя ещё на стадии замысла. Потерпело фиаско здесь всё: от Арчи Йетса в роли мальчугана до прямолинейной расстановки ловушек – никаких интересных акцентов, подтекстов и остроумных переигровок. Включив фильм на первые десять минут, вы точно захотите встретить январские каникулы с Маколеем Калкиным. КиноИтоги2021 https://www.film.ru/sites/default/files/styles/thumb_1024x450/public/movies/frames/49680940-1559450.jpg

Появление звука. ⠀ Появление звука в кинематографе в конце 20-х годов сильно повлияло как на процесс его производства, так и на его эстетику. Хотя многие кинематографисты, как Чаплин, считали, что звук в фильмах не нужен, для других техническое усовершенствование было давней мечтой: так, фирма Томаса Эдисона еще в начале века предпринимала попытки синхронизировать звуковую дорожку пластинки с изображением на экране. Однако, как известно, первым удачным примером звукового полнометражного фильма стал «Певец джаза», выпущенный в 1927 году.  ⠀ Для многих приход звука оказался гибельным. Например, для американского актера Джона Гилберта, успешная карьера которого закончилась с закатом немого кино. Существует миф, что у него был высокий, неприятный голос, поэтому его перестали брать на роли, однако это не так; тем не менее похожая ситуация обыграна в фильме Никиты Михалкова «Раба любви» (1975).  ⠀ А вот для Ивана Мозжухина, русского эмигранта, снимавшегося во Франции и Голливуде, это и правда стало проблемой — языковой барьер и сильный акцент мешали ему в работе. Кстати, многие продюсеры опасались убытков именно из-за этого: если раньше фильмы можно было свободно распространять по всему миру (достаточно было просто переклеить титры на нужном языке), то теперь это становилось труднее. Из-за этого в Голливуде даже появлялись двуязычные фильмы: студия снимала один и тот же сюжет, но с разными актерами. Например, для «Дракулы» (1931) специально делали испаноязычный «ремейк».  ⠀ Для зрителей звук на экране стал дополнительным измерением. Теперь все действия на экране были озвучены, каждому кадру соответствовал конкретный шумовой эффект: хлопанье двери, звук шагов, звон бокалов и т. д. Однако Сергей Эйзенштейн считал, что звук и изображение должны быть в контрапункте, то есть из их взаимодействия должен рождаться новый смысл.  ⠀ Стало очевидным, что все предыдущие монтажные теории, разработанные в эпоху немого кино, теряют свой вес. Фильмы стали более медленными, а актерская игра, как ни странно, более искусственной, так как актерам приходилось четко артикулировать слова. В отдельных случаях это рождало странный, но удачный эффект: например, в фильме Карла Теодора Дрейера «Вампир» (1932) это становится частью мистической атмосферы.  ⠀ Интересно, что в 1930 году Эйзенштейн хотел поставить в Голливуде экранизацию романа «Американская трагедия». Если почитать написанный им сценарий, можно увидеть, что он пытался решить проблему звука и сделать его полноправной частью произведения: через звук там акцентируется эмоциональное состояние главного героя, а также создается ритм сцен (например, используются шумы поездов и машин на фабрике).

Разговоры будут и дальше, в Как быть любимой Jak byc kochana (1963), внезапно очень эмоциональной в финале штуке, там нам долго собирают рамку про актрису в самолете, через которую нам показывают другую рамку, про эту актрису во время войны, и как она покрывала одного ...а, сотрудничая с и ложась под немцев, а тот как только всё, так и ушёл, а её потом ещё сколько гнобили как коллаборационистку; с рамками Хас будет дальше упражняться еще глубже, с эмоциями когда как, но в целом очевидно, что Pawel Pawlikowski с его Идой (2013) и Холодной войной (2018) совсем не на пустом месте вырос, несмотря на эмиграцию, и вообще польское кино это вам не жук лапкой. В сюрреалистичность и полную мета- Хас ударится уже с «Рукописью из Сарагосы (1965), очень залихватски прыгая из рамки в рамку аж на 6, кажется, уровней вниз и вверх, всё так же красиво проезжая теперь уже широкоформатной камерой влево-вправо-вокруг-внутрь: черепа и висельники, охмурительницы и охмурители, музыка краковца же Penderecki, это очень увлекательно и пытается даже быть веселым или смешным, такое упражнение для ума, но с холодным носом, эмоций в общем никаких, ну зато опыт, который уже через 8 лет нам пригодится; тем не менее в уже упомянутом списке величайших польских фильмов он аж на втором месте. Шифры Szyfry (1966), опять же в 3:4, и опять же куда камернее, и потому ещё чётче и точнее: вроде бы почти что детектив и поиск с расковыриванием всё большего числа деталей и линий в красивом послевоенном Кракове, которые ведут к ещё большему количеству деталей и линий; шифров; детектив ложный, это снимок происходящего и происходившего, и рассказывает куда больше об отце и всей семейке, чем о собственно пропавшем сыне-макгаффине, и правда не найдётся никак и никогда, и все разговоры и копания не приведут ни к чему, и вот вам непосредственный зрительский опыт ощущения бессмысленности копания в произошедшем и желания просто позвонить бывшим близким — и всего 80 минут. И снова широкий формат, теперь в цвете, всё дорого-богато, и вообще — Кукла Lalka (1968) происходит в Варшаве, то есть в Российской империи, и вот один неприятный купец влюбляется в неприятную же дворянку, среди ещё более противных аристократов; любовь разрушительна, все дела, сочувствия не вызывает никто, кроме купеческого приказчика, который показывает нам кукольную карусель, и прямо в камеру нам и говорит, какая это всё дурость; камера регулярно ездит взад-вперед по качественно перевыстроенной довоенной Варшаве в виде единственной площади, ну и по магазину, это действительно красиво; голова сгоревшей коровы на пепелище явный привет Тарковскому, как и пролетающий в невесомости кусок металла на фоне греческой статуи среди яблок приземляется на осенний лист, к бокалу с вином, разрезанному запретному плоду и нерасколотым грецким орехам. В том же году из Польши выгонят ещё около 30 тысяч евреев, ну, вот и всё готово для.

​​Необратимость (2002) У фильма должно быть ещё одно название – «Нормальность». «Необратимость» относится к форме и манере, а «Нормальность» – к сути и мысли фильма. Помимо стрелы времени, инверсия которой является важным выразительным приёмом, в фильме есть другая стрела... чуть не сказал нравственности, нет. И не противоположная ей стрела политкорректности – тоже ещё та лицемерная гадость. А стрела... ну, пусть нормальности, биологической целесообразности, естественного хода вещей, порядка-гармонии. В фильме стрела эта направлена от нервного, извращённого, искусственного, тёмного, от состояния с низкой степенью удовлетворённости и высокой степенью страха и боли в сторону светлого, природного, естественного, к состоянию с высоким уровнем радости, удовлетворения и, пусть – счастья. То есть в целом: от плохого к хорошему. Я буду использовать эти простые слова, «хорошо» и «плохо», и надеюсь они не будут восприняты, как истасканные, затёртые, слишком примитивные. Ещё я буду повторять «естественно» и «неестественно», «нормально» и «ненормально». Почему плохое я называю плохим, а хорошее хорошим? Как несмышлёный ребёнок. Ведь всем известно, что всё относительно, и сегодня чёрное черно, а завтра, бац, и уже бело в соответствие с экономической целесообразностью. Я называю плохое, мерзкое, жестокое, болезненное, отвратительное своими именами, потому что, когда вижу это на экране или в жизни, я испытываю отрицательные эмоции. Когда же я сталкиваюсь с хорошим, я испытываю положительные эмоции, я доволен, сочувствую и радуюсь. Всё плохое (мерзкое, неестественное, жестокое, пугающее) сосредоточено в первой половине фильма. Хотя как расценивать кружения и метания почти живой, почти свидетеля, камеры, я не могу сказать. Поначалу эти движения и то, что выхватывает «глаз» камеры, предвещает и нагнетает. В метаниях присутствуют тревога и мрачные предчувствия, но вдруг камера влетает, как мотылёк на свет, в некую каморку, где ярко горит лампочка и глубокомысленно рассуждают. На кой? Ради философской затравки через посредство двух полуголых стариков, полуголых в том смысле, что один почти голый, но всё же в трусах, а другой одет и курит. Первый произносит сакраментальную фразу «время разрушает всё», которая звучит, как философская мантра, и потому едва ли заслуживает внимания. Ради этого? К тому же, это ещё не история, к истории отношения не имеет. Хотя голый, но в трусах, переспал с дочерью, поминается восточный синдром и мефистофельщина, мол злых поступков не бывает, есть только недостатки и надо начинать с начала и бороться за себя. Хэзэ? Впрочем, и здесь будет за что зацепиться критической мысли. Как бы то ни было, из-за этого отступления эффект встревоженных метаний пропадает и восстанавливается только через эпизод, когда герои уже в клубе с говорящим называнием «Ректальный» разыскивают насильника. И требуется удвоенное мельтешение и вдобавок яростный тревожный инфразвук, чтобы снова нагнести атмосферу и возобновить зрителю нервотрепку. Это делается в том числе и за счёт повторения слова «педики». Оно звучит из уст зевак, звучит также часто, как и количество ударов огнетушителем по лицу невиновного – что-то около 20 раз. Итак, атмосфера восстановлена. Далее камера передаёт эстафету метаний самим героям, которые довольно агрессивно, подстрекаемые сутенёрами, идут по следу насильника. У мечущейся камеры остаётся функция «отмотки» к последующему (предыдущему) эпизоду. Да пару раз манеры камеры характеризуют состояние героев. Например, когда один из них садится у моста и опускает голову, камера делает этакий тошнотворный кульбит, каковой почти каждый может вспомнить за собой, когда по пьяни очнувшись на минуту, испытывал дурноту и головокружение. В целом камера со своей ролью справляется хорошо. Затем случается изнасилование, после чего следует некая «серая» зона вечерники, где герои ссорятся и где ни хорошо, ни плохо. https://telegra.ph/file/e29526cef1d4ca7f994b8.jpg

​​«Покерфейс» (“Poker Face”, 2023 - …) Когда увидел постер «Покерфейс», словил неприятный флэшбек. Так как к «Жизням матрешки» в свое время у меня было очень много претензий. Это было не смешно, не мило, не оригинально и непростительно глупо, хотя потенциал у сериала был. Когда вышел второй сезон, я прошел мимо, даже не оглянулся. Но вдруг снова Наташа Лионн, неужели уже третий сезон? Не тут то было. Заглянув за ее рыжую капну волос, я разглядел там имя Райана Джонсона, а это уже интересно. Пара статей, трейлер, отзывы — можно брать. Райан, как истинный фанат детективного жанра, решил не довольствоваться гневными рецензиями на его метаироничную «Стеклянную луковицу» и выпустил в свет свой следующий проект — легкий детективный роуд-муви, поделенный на новеллы, но имеющий сквозной сюжет. Как всегда режиссер пригнал крутых актеров, нашел харизматичную главную героиню и украсил действие симпатичным сеттингом. Наташа здесь играет очередную версию самой себя — свою в доску манерную даму с повышенным чувством долга, — выглядит, в общем-то, достаточно органично. Во временную петлю в этот раз она не полезла, остановилась на таланте распознавать ложь. Это качество — её дар и её проклятье. Оно помогает ей находить проблемы и очень удачно с ними справляться. Понятно, что сценарий супер утрирован, герои карикатурные, а ситуации, пусть и с «черным» оттенком, но комичные. Однако всё это так оригинально закручено и вкусно подано, что смотришь с удовольствием. Каждый эпизод — это криминальная загадка, в которой нет тайны. Сначала мы смотрим довольно продолжительную сюжетку про «идеальное преступление», а позже наблюдаем как Лионн умело её распутывает. Этакий Коломбо нашего времени. Но я Коломбо люблю, поэтому формат перевернутого детектива мне очень зашел. К тому же серии друг на друга не похожи, а связующая концепция, протянутая через весь сюжет, не дает остановиться раньше временят. В общем, очень и очень достойное шоу. Мне осталось посмотреть пару серий, но уже сейчас понятно, что это одна из главных новинок года. Булщит? Точно нет. детектив криминал комедия https://telegra.ph/file/aadc8bcd8448f9d6ba5d2.jpg

«Танец возлюбленных» (1988) Роберта Гринуолда — сильная, но малоизвестная драма с прекрасными комедийными моментами. Дон Джонсон (блестяще сработал против своего типажа), Сьюзан Сарандон, Джефф Дэниэлс, Элизабет Перкинс отыгрывают фантастические кульбиты. В картине есть честность, которая хорошо сочетается с непринужденным темпом. — шикарно — ничего особенного — пока не смотрел(а), спасибо за рекомендацию Кино и жизнь

Вечное возвращение жанра – за что мы полюбили первый сезон «Настоящего детектива»? Ложка дорога к обеду – сериал о полицейском дуэте Марти и Раста пришелся на времена, когда нигилизм всасывался в кровь популярной культуры. После фильмов Дэвида Финчера, взлета тру-крайма, социопатии, свойственной, кажется, всем тогдашним персонажам-романтикам (вспомним «Шерлока Холмса» от BBC), «Настоящий детектив» был подобен взрыву. Достижения Ника Пиццолатто понятны: с его подачи ускорилась «кабельная революция», а сериалы – все как один, пошли по тропе кинематографической формы. Но главное – не последствия, а процесс, и «Настоящий детектив» как раз гениален тем, что втягивает в свою экосистему, как в луизианские болота, не сюжетными кульбитами, а самой процедурой, планомерным развертыванием механики жанра. Интрига тут не так важна – историю с оккультным маньяком можно описать в два счета, а ценнее, скорее, общий макабр. Срастание героев и среды, поэтика ветхого американского Юга, тот упадок и одичание, о котором писал еще Уильям Фолкнер. Вообще, Фолкнер здесь часто на подхвате – нелинейная фолкнеровская схема повествования («Шум и ярость») обязана такому драматическому эффекту. Замкнутые сюжетные кольца, ограненные в главной идее – бремени прошлым, которое, как и местная трясина, не дает ходу: увязает и Коул, когда-то живший как и все нормальные люди, и само пространство – психическая карта Луизианы, не меняющаяся декадами. Тень смерти неотступно нависла над топосом – сюда можно запросто вернуться и взворошить дела минувших дней. Те же деревья, те же дороги, тот же убийца. Это сердце тьмы – и есть главный герой. Даже более, чем Коул, из которого выпестовали нового романтика ХХI века (а вспоминая Шопенгауэра, на самом деле вернули в XIX-й). Конфликт Коула и Марти, Марти и Мэгги, склоки в департаменте – результат мариновки темными энергиями бездны. И тем сильнее очистительный эффект финала, когда в героя МакКонахи вонзается луч света, даруя непрочную, но все же уверенность в невидимом. Да, нити этого мира взяты злом в кулак, но тем важнее почувствовать райский отблеск надежды. Иначе говоря, «Настоящий детектив» справедливо стал событием. HBO взглянули в бездну и получили, как бывает в мистике, ее ответ. Вечное возвращение – спираль, которая обслуживает не только конструкцию сериала, но и контекст киноискусства. Шоу Пиццолатто вышло на виток по орбите, где существует «Se7en» и «Молчание ягнят» – продолжателям оставалось лишь осмелиться на новый круг. Разбор https://external-preview.redd.it/VquCLq98ZJodkG0L8-0V6cF-V60XzQIlJXFhUWSfwU8.jpg?auto=webp&s=1ea1f4c10869a7c551b191de0e5a63290d6d3273