Движение и свет
Представляю немой военно-юмористический фильм Бастера Китона о комическом эпизоде гражданской войны в Северной Америке. «Паровоз «Генерал»», в оригинале просто «Генерал», 1926 года выпуска.
Сюжет прост. Диверсионная группа северян угоняет паровоз, чтобы сжечь мосты и отрезать снабжение южан, и ненароком похищает девушку главного героя. Погоня туда. Тайное присутствие героя на военном совете. Спасение девушки и паровоза. Погоня обратно. Свои предупреждены о наступлении вовремя. Военные действия. Враг побеждён, трофей в виде спасённой, звание лейтенанта.
Герой простодушен, наивен, искренен в своих привязанностях и чувствах, рабочий класс, машинист. Он любит свою работу, свой паровоз и девушку. Его главные качества не «героические», мужество, смелость, патриотизм, а наивное неведение опасности, искренность чувств и отзывчивое, точнее податливое сердце. Он не жесток и идёт на призывной пункт только под влиянием девушки. А в погоню за угонщиками-диверсантами пускается только потому, что угнали средство к существованию и вообще не порядок – угонять (о девушке он пока не знает). Ещё важное качество героя, ему благоволит случай и обстоятельства, из всех передряг он выходит невредим.
Вообще все персонажи колоритны и убедительны, при том, что привычной нам актёрской игры с жестами, мимикой и прочим нет, в частности по причине того, что на лицах много грима. Он бросается в глаза, но только поначалу, от неожиданности, затем воспринимается гармоничным элементом, не отвлекает. Он тут играет роль харАктерных масок. Эффект интересный и даже завораживающий.
При первом просмотре эмоционально к событиям и героям не привязываешься из-за новых условностей, непривычных выразительных средств. Мозг как бы приноравливается к новому языку, иной эстетике, да и сами события далеки и мелки (если только вы не ярый янки-патриот). Зато при пересмотре – будто родные лица.
В фильме много движения, символом, квинтэссенцией которого является эпизод, когда герой сидит на связке-перекладине колёс паровоза, и тот начинает двигаться – герой совершает сложное движение по циклоиде. Очень показательно. Особенно в сравнении с тем, как движение реализуется в современном кино, особенно в экшенах. Бурная нарезка, мелькание кадров – клипы на тему движения в сопровождении грохочущего долбизвука. Собственно, движение как таковое отсутствует. Движение происходит не в кадре, а у нас в головах, в нервах, возбуждаются центры опасности, вроде бей или беги. Воздействие того же рода, какое производят новогодние фейерверки на охотничью собаку: она забирается под кровать. Мы принимаемся чаще щёлкать челюстями, заглатывая чипсы и поп-корн – вот и вся разница между нами и собаками в такие моменты. Или как катание на американских горках, много визгу и адреналина. Ежу понятно, что это не эстетическое, а карусельное воздействие, самое низкое, нервно-физиологическое. Цирковые или мюзик-холльные номера будут на порядок выше по шкале эстетического и культурного уровня.
Ещё нужно отметить, что в фильме движение происходит в кадре, где и должно происходить. Камера почти не двигается. Камера смотрит, а не совершает сложные эволюции, можно сказать бесстрастна, как какой-нибудь демиург-творец, но не безучастна. Вероятно, это не всё, что можно или должно требовать от камеры и оператора, но это основа – смотреть и видеть (по другую сторону строительство кадра, того, на что смотреть и что видеть, но это другая история). А нынче камера хочет больше того, что может, она изощрённа, витиевата, манерна, самонадеянна, и чаще всего не с целью выразить, а так, в силу моды и требований развития. Она из кожи лезет вон показать себя, свои технические возможности, мол глядите я и задом наперед могу, и на голове, и через голову, и фокус так, и фильтр этак. В результате функция «смотреть и видеть» почти забыта. https://telegra.ph/file/1e369f45a69eb492e4bec.jpg
3553